Новости

СТРАНА ГЕРОЕВ

Заслуженный тренер РСФСР Алексей Данилович Кузьмин (25.04.1922-25.10.2022) около 50 лет проработал в СШОР по легкой атлетике, из них 35 – ее директором. Под его руководством школа трижды побеждала в СССР в соревнованиях среди спортшкол, и восемь лет входила в пятерку лучших в стране.
                        Не все знают, что Алексей Данилович прошел всю войну, дважды был тяжело ранен.  Его боевой путь отмечен двумя орденами Великой Отечественной войны и 22 медалями.

25 апреля Алексею Кузьмину исполнилось бы 100 лет.

Война для 19-летнего Леши Кузьмина началась легкоатлетическим кроссом имени Ворошилова. Это было 22 июня 1941 года.

Из воспоминаний А.Д. Кузьмина:

                            Мы прибегаем к финишу, а судей нет!– Все слушают радио. А оно сообщает: немецкие захватчики напали на СССР! К тому времени я два месяца работал на военном заводе. Но тогда военкоматы на это внимания не обращали, призывали всех подряд. Вот и я оказался в Ленинграде, в учебке. Через 40 дней обучения на морского пехотинца в составе шестой морской бригады мы выступили в местечко Рейнбаум, что напротив Кронштадта. Там в начале сентября я первый раз был тяжело контужен, и меня вывезли на «большую землю».

Немного оклемавшись, я оказался в пехотной части под Сталинградом. Позже, в конце февраля – начале марта нас марш-броском перебросили в район знаменитой Курской дуги. Это было самое сложное время. Днем – непролазная грязь, а мы в валенках. Ночью же ударяли 15-градусные морозы. Просыпаешься, уши распухли, как пельмени, валенки смерзлись. Мы их штыками разъединяли. Было счастье, если перед ночевкой находили недавно сгоревший дом. Можно было поспать на теплой земле рядом с тлеющими угольками.  Добрались мы до деревни Верхняя Смородиновка, что за Курском. На фронте – затишье, нас начали готовить к летней кампании. Советская армия получила передышку. Тогда немного наладилось с едой, появилась тушенка американская – соль голимая! Но ели, а что нам еще делать? Мы жили в землянках, сдружились, по вечерам пели песни, а днем – учились. Учили нас хорошо. Я был помощником комвзвода противотанковых бронебойщиков. Нам нужно было не только не бояться танков, но и уничтожать их. Так вот мы и учились сначала пропустить танк и затем вскочить на него сзади или бросить гранату с зажигательной смесью. Для этого за день десятки раз наши танки гоняли туда-сюда над нашими окопами.

«ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ ЖИТЬ…»

5 июля возобновились активные действия. Тех, кто стоял в обороне и смертельно устал, сменили на нас, на свежих. Меня перевели в 17-й ударный корпус прорыва 75-й Гвардейской дивизии.
У немцев на этот день было назначено наступление. Но наша разведка донесла о нем Генштабу, и там решили противника опередить. За час до наступления задрожала земля от нашей артподготовки. Думали всё: немец одумается и не пойдет в атаку. Ошибались. Просто вместо пяти утра они выступили на три часа позже. Вражеские самолеты такие хороводы закружили, что даже бывалым бойцам стало страшно. Обрабатывали большими квадратами. Группа заходит, до 200 метров снижается и высыпает весь боезапас. Бомбы у них с метровыми штырями. Это чтобы не зарывались глубоко в землю, а осколки разлетались по поверхности. Окопы у нас были очень глубокие, а от содрогания земли стали оседать. Через час в них уже можно было только лежать! Потом пошли танки. Но немцы знали, что мы уже не боимся их «тигров» и «пантер» и подстраховались артиллерией. Она утюжила наши ряды, как только танки подходили на расстояние 150 метров. Каждая бомба могла швырнуть в тебя полтонны земли! Но нас учили так: нужно не ложиться, а присесть, чтобы не засыпало. Отряхнешься – и ты готов к бою. Сколько длился такой ад?
– Долгих пятеро суток. Наши контрвыпады не приносили успеха. Пехота не могла даже дойти до линии обороны – всех выкашивали пулеметы. Однажды мы отошли назад на несколько километров. Хорошо, что товарищи подготовили новые окопы, завезли продовольствие. А вот с водой было напряженно. Стояла жара, питьевая вода кончалась мгновенно. О том, чтобы помыться, и не мечтали. К тому времени я уже был командиром взвода. Прежнего, молодого офицера, убили в первом же бою. Перебегал из одного окопа в другой, и его настиг огромный осколок от бомбы. И все это происходило на глазах всего взвода! Умер мгновенно…Мне пришлось принять командование подразделением. Я знал уже всех своих подчиненных: кого «кнутом» нужно подгонять, кого «пряником» заманивать. Но главное было – не трусить. После первого дня мы потеряли убитыми и ранеными 22 бойца. Ночью пришло пополнение. Они принесли с собой сало и сухари, а емкость с водой была прострелена вражеской пулей, и мы мучились от жажды. Позже старшина, рискуя жизнью, притащил другой бак с драгоценной водой.
– Потери были большие? – Уже на второй день из 44 бойцов осталось девять. Ночью вновь получили новобранцев. Потом из 48 выжили 12. Однажды наша атака захлебнулась, мы вернулись в свои окопы, а там уже… немцы! Да еще в три раза больше, чем нас. Еле выбили их. И снова с криками «Ура!» побежали в атаку. За пять метров до вражеского окопа меня словно чем-то тяжелым ударило. Я закрутился и свалился вниз прямо на фашиста. Повезло, что он тяжело раненный был. Немец полез в сапог за ножом, а я его успел два раза каской ударить и выбраться наверх. Выполз, а сил-то нет, и кровь по спине ручьем стекает. Я засунул на место ранения ватный пакет, стянул кое-как ремнем и стал перекатываться к своим. Помню одно – очень хотелось пить. Я еле добрел до медицинских палаток. Там очередь на полкилометра. У кого руки нет, у кого брюхо распорото. Солдаты-ассистенты только ходят, губы раненым смачивают. Помочь-то ничем не могут. А в палатках, как на конвейере, ампутируют конечности или вынимают пули и осколки – и в эвакопоезд. Меня, как увидели, что потерял много крови и еле стою на ногах, затолкнули внутрь палатки, приподняв брезент. Врач только и сказал: «Все, старший сержант, отвоевался». Руку обработал и написал записку «на поезд». Отправили в тыл в Рязань. Там был до приказа Сталина, по которому шахтеров, моряков и железнодорожников вернули на рабочие места. И я пошел по всей России.
Попал в Питер на катера. Здесь немного спокойнее было. Правда, приходилось десантироваться в Эстонии. Один раз тонул, после этого начал молиться Николаю Угоднику. Там тоже много друзей похоронил. Где для меня закончилась война? – В Питере, я был боцманом базы высших военно-морских учебных заведений. Отвечал за все плавсредства.

                      После войны вернулся в спорт, где и проработал до конца своей жизни, всего полгода Алексей Кузьмин не дожил до своего 100-летия. Он внес значительный вклад в развитие легкой атлетики. Его самоотверженное служение физической культуре и легкой атлетике отмечено целым рядом наград, среди которых почетные знаки «За заслуги в развитии Олимпийского движения в России», «За заслуги в развитии физической культуры и спорта в Московской области», почетные знаки губернатора Московской области «Благодарю» и «Во славу спорта».

В память о Кузьмине А.Д. 30 апреля, 2 и 3 мая на стадионе СК «Подолье» пройдут открытые соревнования по легкой атлетике для различных возрастных групп.

По материалам данной статьи тренеры школы проведут со спортсменами беседы патриотической направленности.

Спортивная школа олимпийского резерва по лёгкой атлетике